Александр Перепечко
Дмитрий Щигельский
Опубликовано 6 июля, 2021 г.
Вопрос: Какими могут быть действия диктатуры в Республике Беларусь (РБ), с одной стороны, и оппозиции/сопротивления, с другой стороны, при объявлении чрезвычайного положения (ЧП)? На какой срок может быть введён режим ЧП и какими могут быть его последствия для противоборствующих сторон в плане активности?
Ответ: По белорусскому законодательству чрезвычайное положение (ЧП) и военное положение (ВП) – это особые временные правовые режимы деятельности госорганов, должностных лиц, вводимые на всей территории страны или в отдельных местностях и допускающие ограничения прав и свобод граждан и организаций, а также возложение на них дополнительных обязанностей.
Одно из отличий состоит в том, что режим ЧП на всей территории Беларуси не может превышать 30 суток. Если ЧП вводят в отдельных областях или местностях, там он может действовать 60 суток. Причины для введения ЧП и предусмотренные им меры подробно рассмотрены в Законе о Чрезвычайном Положении (Закон, 2009). Поэтому нет смысла их здесь пересказывать.
Но это все de jure.
А по сути, в РБ объявление ЧП не имеет смысла. Узурпатор Александр Лукашенко и в отсутствие режима ЧП фактически ничем не ограничен в применении насилия по отношению к оппозиции и протестующим. Внутренние войска и армия применяются постоянно и повсеместно и не несут ответственности в том числе и за убийства участников протестов, оппозиционеров и активистов. Иными словами, с августа 2020 г. в Беларуси de facto действует режим ЧП без его объявления. Формальное объявление ЧП не даст режиму ни малейшей фактической выгоды, но наверняка принесёт имиджевые потери правителю.
Поскольку риторика о ЧП занимает видное место в дискуссиях и режима и оппозиции/сопротивления, рассмотрим возможные действия противостоящих сторон в случае формального введения ЧП узурпатором.
Лукашенко может ввести ЧП тогда, когда решит, что угроза его власти со стороны оппозиции (или своего окружения, Запада, России и т.д.) усилилась до какого-то одному ему известного уровня. Триггерами для принятие решения о введении ЧП может стать возобновление массовых протестов, сообщение КГБ или других силовых структур о возникшей реальной или мнимой опасности (скажем, об очередном «заговоре»), очередная вспышка у узурпатора параноидального страха за свою жизнь и т.п..
Так, одним из триггеров, который мог привести ко введению режима ЧП, стало сфабрикованное КГБ и ФСБ и распространённое официальной пропагандой РБ и России дело о так называемой «попытке государственного переворота» в Беларуси (Lister, 2021). Этот триггер не привел к формальному объявлению режима ЧП. Тем не менее 9 мая 2021 г. нелегитимный «президент» издал декрет № 2 «О защите суверенитета и конституционного строя». На этом основании 17 июня 2021 г. в нарушение Конституции РБ так называемая «Палата представителей» приняла в первом чтении законопроект «Об изменении законов по вопросам защиты суверенитета и конституционного строя».
Действующая Конституция РБ не допускается издание декретов, предусматривающих изменение и дополнение Конституции (ч. 2 ст. 102). Между тем, в данном декрете предлагается наделить Совет безопасности чрезвычайными полномочиями, а принятые им решения считать обязательными для всех. По сути, сейчас происходит легализация положений указанного декрета, и вопреки действующей Конституции закрепляется статус Совета безопасности как надгосударственного органа с неограниченными полномочиями.
Если данный законопроект будет принят, то в случае гибели узурпатора Лукашенко действие Конституции в стране отменяется, и вся власть концентрируется в руках нелегитимного органа власти, становящегося хунтой (собрание военных, которые приходят к власти в результате переворота) (Пастухов, 2021).
Что, если следующий триггер сработает, и узурпатор примет решение о введении ЧП? Какие действия режим может предпринять после введения ЧП?
Примеры развития определенных событий в других странах, в другое время и при других обстоятельствах могут быть полезными при анализе социально-политической динамики и контекста Беларуской Революции.
Введении ЧП в диктатурах, особенно если оно вводится для подавления ненасильственных протестов, нередко сопровождается дополнительным призывом на военную службу. Приведем два примера, которые, на наш взгляд, сами по себе более информативны, нежели длительные теоретические рассуждения.
Если среди протестующих преобладают новые средние слои с высоким уровнем образования, то велика вероятность, что против них режим направит подразделения, укомплектованные призывниками с низким уровнем образования из глубинки и сельской местности. Именно так весной 1989 г. поступила ККП при подавлении массовых студенческих протестов на площади Тяньаньмэнь в Пекине…
А вот во время попытки государственного переворота, предпринятой КГБ в СССР в августе 1991 г., армия, в которой призывники из провинции составляли большинство, повела себя по-другому. Важной причиной того, что введённые в Москву по приказу путчистов военные подразделения не направили оружие против народа, стало то обстоятельство, что оппозиционные, демократически настроенные офицеры и генералы были на свободе вместе со своими солдатами, а не в тюрьмах, изгнании или и того хуже…
Не случайно во время революций восставший народ в первую очередь захватывает тюрьмы и освобождает политических заключенных и оппозиционеров режима!
Какие меры противодействия диктатуре в случае введения ею ЧП может предпринять оппозиция/сопротивление?
В случае введения ЧП диктатором, партизанская война (guerrilla) является наиболее хорошо изученным в стратегических исследованиях методом сопротивления.
К сожалению, в таких странах как Беларусь и Мьянма (см. Kipgen, 2012) гражданское общество не развито, хотя и по разным причинам. Террор режима Лукашенко и временное отступление революции еще больше усилили атомизацию беларуского общества, проявляющуюся в недоверии граждан друг к другу. Беларусь опутана плотной и эффективной сетью информаторов КГБ и ФСБ. Силовики Лукашенко и Путина арестовали, бросили в тюрьмы, отправили в концентрационные лагеря, вынудили уехать за границу или физически уничтожили большую часть оппозиционных лидеров и активистов в стране.
То, что происходит сегодня в Беларуси, не является чем-то уникальным или редким. В публикациях по стратегическим исследованиям можно найти много примеров анализа отступления революции и наступления реакции в разных странах. Хорошо исследованы стратегия и тактика оппозиции/сопротивления в условиях введения диктаторами ЧП.
Ответом оппозиции/сопротивления на введение диктатором режима ЧП (Tucker, 2014) могут стать следующие действия:
а) первый шаг — уход в подполье и перегруппировка и фрагментирование противников режима (часто формирование заново или почти с нуля малых, автономных, децентрализованных ячеек из нескольких человек);
б) второй шаг — создание надежных логистических цепочек для обеспечения этих ячеек необходимыми ресурсами;
в) третий шаг — многочисленные неожиданные малые, но болезненные для режима точечные акции.
Идет ли здесь речь о применении кинетической силы оппозицией/сопротивлением?
Согласно данным проекта The Armed Conflict Location and Event Data, в 2020 г. в РБ удельный вес ненасильственных протестов, против которых власти использовали силовые подразделения, был самым высоким в мире и составил 16% (Kishi et al., 2021). Это значительно больше, чем в занявшем по этому показателю 2-е место Ираке — 10%. При этом, 99% протестов в Беларуси и Ираке были ненасильственными. Иными словами, с самого начала Беларуской Революции остро стояла проблема защиты участников демонстраций, используя для этого кинетическую силу, от террора силовиков.
Но национальный лидер Светлана Тихановская и ее окружение с самого начала выступили категорически против использования демонстрантами кинетической силы для защиты от силовиков Лукашенко. Почему?
С точки зрения теории организации, Тихановская и те, кто так или иначе составили ее окружение, организованы в иерархию, взаимодействующую с государственно-бюрократическими иерархиями в Литве, Польше, ЕС и других странах и объединениях. А лево-либеральная идеология и романтическая мифология западных демократий гласят, что цветные революции совершаются только ненасильственными методами и только в рамках существующего правового поля. Народ выходит на улицы… Большие группы мобилизованных граждан скандируют лозунги, требуют ухода диктатора и проведения новых честных и прозрачных выборов под наблюдением международных организаций… И услышавший глас народа диктатор покорно отрекается от власти…
Да, цветные революции именно так и происходили в Тунисе и некоторых других странах. Но не в Беларуси!
На одиннадцатый месяцев Беларуской Революции — и только после того, как по приказу Лукашенко был насильственно захвачен и посажён в Минске европейский самолет с гражданами государств ЕС на борту и арестованы беларуский оппозиционер Роман Протасевич и его девушка Софья Сапега — заместитель Государственного секретаря США Виктория Нуланд и посол США в РБ Джули Фишер произнесли в адрес Лукашенко роковые для него слова: «Бандит! Преступник!»
Против узурпатора, его семьи, главных действующих лиц «вертикали», а также против государственных предприятий и бизнесов, оказывающих финансовую и экономическую поддержку режиму, Запад незамедлительно ввёл новые санкции. Особенно показательным является то, что США ввели санкции против силовых структур государственного аппарата (state apparatus) режима, которые несут ответственность за массовый террор, насилие и беззаконие в Беларуси. Это учреждение Центр изоляции правонарушителей УВД Минского горисполкома («Окрестина»), УВД Брестского облисполкома, Внутренние войска МВД, Главное управление по борьбе с организованной преступностью и коррупцией МВД РБ (ГУБОПИК), КГБ РБ. Последнее учреждение фактически превратилось в террористическую организацию со всеми вытекающими из этого последствиями…
Что делать, когда ни в чем не повинных граждан продолжают терроризировать полувоенные бандитские формирования нелегитимного правителя?
Прежде всего, гражданам необходимо преодолеть страх и осознать, что террор, насилие и беззаконие в их стране творят бандитские «военные частные компании» (ЧВК), которым платит и отдаёт незаконные приказы узурпатор, захвативший власть с помощью фальсификации и подтасовок выборов и насилия. Преодоление этого психологического барьера сигнализирует начало радикализации населения.
Радикализация дает оппозиции/сопротивлению шанс возглавить новую фазу революции против диктаторского режима. Радикализация особенно актуальна тогда, когда диктатор вводит режим ЧП, при котором организация массовых ненасильственных протестов становится затруднительной и небезопасной. Когда каратели начинают получать кинетический отпор, иногда несовместимый с жизнью, то начинают задумываться над тем, надо ли выполнять преступные приказы диктатора и терроризировать граждан. Ряд авторов (например, Lehmann, Tyson, 2021) считает, что радикализация способна ослабить репрессии диктаторского режима.
По мере развития революции сочетание ненасильственных и насильственных методов борьбы с диктатурой становится обычным явлением. Если диктатор бесконечно продлевает режим ЧП, то в рядах силовиков начинает нарастать усталость и уменьшаться устойчивость к влиянию извне. При определённом стечении обстоятельств, какая-то группа из военных или полувоенных структур диктатора может попытаться организовать демократический государственный переворот (Varol, 2017) в надежде покончить с тиранией диктатора. Существует следующая интересная закономерность: поскольку военные перевороты готовятся в тайне, то сложности в их подготовке возрастают прямо пропорционально числу видов и родов войск.
Впрочем, как считает аналитик с Украины Игорь Тышкевич, пока старший сын узурпатора Виктор Лукашенко является руководителем межведомственного Совета специальных подразделений, такой сценарий в РБ не пройдёт (Острякова, 2021). В этот Совет входят порядка двух тысяч самых элитных силовиков: 1-й отдельный отряд спецназа 5-й бригады сил спецопераций, спецподразделение «Алмаз» МВД, группа «А» КГБ, спецподразделение ОСАМ пограничных войск, спецподразделение СОБР внутренних войск МВД и подразделения специального назначения «Анти-Т». Таким образом, в окружении Александра Лукашенко находится несколько групп, и при любом сценарии смены власти важно, кто контролирует эту структуру. В каком бы силовом ведомстве ни образовалась кучка заговорщиков, ей не избежать контактов с межведомственным Советом. По мнению Тышкевича, именно межведомственный Совет «создает русским проблемы» в установлении контроля над силовыми структурами Беларуси…
Как отмечалось выше, в случае введения ЧП диктаторы часто проводит дополнительный призыв в силовые структуры. Целью является не только увеличение численности людей для патрулирования улиц, охраны правительственных и административных зданий и важных экономических и инфраструктурных объектов, но и для усиление контроля над опасной для режима демографической когортой молодых мужчин.
Очевидно, что многие из них не пожелают служить диктатору и применять оружие против своего народа. Они представляют собой ценный людской ресурс для сил оппозиции/сопротивления. Выявление таких людей и их привлечение на сторону Революции является важной задачей оппозиции/сопротивления, ведущей борьбу с диктаторским режимом.
В отличие от ЧП, ВП в РБ не имеет срока и вводится в связи с нападением или угрозой нападения извне (Закон, 2014). Оно действует до тех пор, пока не будет уверенности, что гражданам и территориальной целостности государства ничего не угрожает.
Объявление ВП в РБ возможно в случае, если Лукашенко решит, что возникла прямая и явная угроза его власти. По существу, ВП будет шагом отчаяния и последней надеждой правителя.
На совместных военных учениях России и Беларуси в сентябре 2021 г. планируется, в частности, отработка сценариев захвата украинских городов. Поэтому нельзя исключать, что узурпатор может решиться на военную провокацию подобную Майнильскому инциденту 26 ноября 1939 г., когда артиллерия Красной армии обстреляла советскую деревню Майнила, расположенную вблизи советско-финской границы (Edwards, 2006). Иосиф Сталин возложил ответственность за это на Финляндию и развязал войну против страны Суоми.
Лукашенко может пойти на подобную провокацию против Украины или даже стран-членов НАТО — Латвии, Литвы и Польши. Такой «инцидент» будет несложно использовать как повод для введения ВП на всей территории РБ или в какой-то ее части. У узурпатора будут развязаны руки для того, чтобы начать локальную войны в Восточной Европе. Зачем?
Кратковременным результатом может стать повышение рейтинга Лукашенко среди некоторой части населения РБ. А в средне- и долгосрочной перспективе в Восточной Европе может возникнуть ещё один «замороженный» военный конфликт. В геостратегии хорошо известно, что развязать локальную войну легко, а прекратить — очень трудно…
Поскольку в диктаторских режимах армия является едва ли не единственным институтом, способным бросить вызов диктатору, введение ВП усиливает контроль правителя над военными. Когда военные формирования находятся в постоянной боевой готовности, уменьшается вероятность возникновения недовольных в офицерском корпусе и в среде генералитета.
Узурпатор может ввести ВП для мобилизации сил территориальной обороны. Если введение санкций ухудшит экономическое положение населения в городах, особенно в тех, в которых размещены крупные предприятия, силы территориальной обороны могут быть использованы как вспомогательные для подавления массовых протестов. Если такие выступления будут происходит в нескольких городах одновременно, станут политически мотивированными и будут носить иной, нежели в 2020 г. характер, имеющихся сил для подавления протестов режиму может уже не хватить. В этом случае и будут задействованы силы территориальной обороны — резерв режима на местах.
Следует добавить, что вооружение людей, состоящих в этих силах, и низкий уровень их подготовки приведут к вовлечению в конфликт соседей. Это создает предпосылки для начала полномасштабной гражданской войны.
ВП также может быть введено, если агрессор рискнет повторить «Крымский сценарий» на территории Беларуси. В этом случае силы территориальной обороны могут взять на себя задачи по охране объектов инфраструктуры, административных зданий, предприятий и ряда других объектов. Высвобожденные таким образом более подготовленные подразделения вооруженных сил и внутренних войск могут быть более эффективно использованы для отражения попытки внешней агрессии.
Очевидно, что угроза появления каких-то аналогов отряда Стрелкова-Гиркина исходит исключительно с восточного направления. С этой точки зрения, мероприятия по организации сил территориальной обороны следует оценивать как разумные и необходимые…
В таблице 1 приведены некоторые меры, которые обычно вводятся (знак «плюс») или не вводятся (знак «минус») при ЧП и ВП. Так вот, принимая во внимание заоблачный уровень коррумпированности узурпатора Лукашенко и его семьи, а также широкое распространение элементов теневой экономики и серых схем в хозяйственной деятельности в Беларуси, нельзя исключать, что узурпатор может ввести ВП для личного обогащения в качестве «компенсации» за потери от санкций.
При режиме ВП эвакуация населения может быть применена как специфический аналог этнической чистки (ethnic cleansing). Людей могут выселить из ряда городских районов и сельских местностей, а их жилье, бизнесы и транспортные средства «экспроприировать» и затем продать вновь прибывшим мигрантам из стран Ближнего и Среднего Востока и Восточной и Юго-Восточной Азии…
Какие меры противодействия диктатуре в случае введения ею ВП может предпринять оппозиция/сопротивление?
Мировая практика показывает, что введение в диктатуре режима ВП нередко ведёт к гражданской войне. Причем такая гражданская война иногда усугубляется военным вторжением соседних государств и/или крупных держав, особенного бывших метрополий.
В случае, когда диктатор вводит ВП и развязывает войну против соседнего государства, оппозиция/сопротивление нередко становятся на сторону государства, против которого совершена агрессия.
В случае, когда диктатор вводит ВП и ведет оборонительную войну на своей территории в ответ на агрессию со стороны соседнего государства, могут практически моментально активизироваться старые этнорелигиозные и региональные расколы (cleavages) (Berglund & Dellenbrant, 1994). В случае агрессии против РБ с восточного направления эти «пробудившиеся» расколы грозят немедленно перейти в многочисленные локальные столкновения, скажем, между беларуским большинством и русским меньшинством или между православными и католиками. В результате, мы можем получить оккупацию и ту же гражданскую войну, но уже в иной конфигурации.
Режим ВП и тесно связанные с ним перспективы гражданской войны, малого международного конфликта и иностранной интервенции это гуманитарные катастрофы, избежать которых народ Беларуси должен во чтобы то ни стало. В противном случае, прямое военное столкновение между Россией и Западом станет почти неизбежным, а последствия этого столкновения для беларусов и всего мира — непредсказуемыми.
Закон Республики Беларусь о военном положении (2015). Принят Палатой представителей 19 декабря 2014 г.. Одобрен Советом Республики 19 декабря 2014 г.. Retrieved from https://pravo.by/document/?guid=12551&p0=H11500244&p1=1
Закон Республики Беларусь о чрезвычайном положении (2009). Принят Палатой представителей 17 мая 2002 г.. Одобрен Советом Республики 6 июня 2002 г. (в ред. Законов Республики Беларусь от 21.07.2008 N 417-З, от 06.01.2009 N 8-З, от 31.12.2009 N 114-З). Retrieved from https://mchs.gov.by/upload/iblock/b71/b71c7fc8be2968c22ab512b49bc55376.pdf
Острякова, Е. (2021, март 4). Почему не стоит верить в разрыв Лукашенко со старшим сыном. Политнавигатор. Retrieved from https://www.politnavigator.news/pochemu-ne-stoit-verit-v-razryv-lukashenko-so-starshim-synom.html
Пастухов, М. (2021, июнь 22). ДЕ-ЮРЕ. Какой суверенитет будет защищать закон «от Кубракова»? NAVINY.BY. Retrieved from https://naviny.online/article/20210622/1624367729-mihail-pastuhov-de-yure-kakoy-suverenitet-budet-zashchishchat-zakon-ot
Berglund, S. & Dellenbrant, J. Å. (1994). The New democracies in Eastern Europe: party systems and political cleavages. Brookfield: E. Elgar.
Edwards, R. (2006). White Death: Russia’s War on Finland 1939-1940. London: Weidenfelt.
Kipgen, N. (2012). Societies in Political Transition: A Comparative Study of Burma Under Ne Win and Indonesia Under Suharto. Journal of Asian and African Studies, January. Retrieved from https://journals.sagepub.com/doi/10.1177/0021909611430936
Kishi, R., Pavlik, M., Bynum, E., Miller, A., Goos, C., Satre, J., & Jones, S. ACLED 2020: The Year in Review. The Armed Conflict Location and Event Data Project March 2021. Retrieved from https://reliefweb.int/sites/reliefweb.int/files/resources/ACLED_Annual-Report-2020_Web_March2021.pdf
Lehmann, T. C., Tyson, S. A. (2021). Sowing the Seeds: Radicalization as a Political Tool. American Journal of Political Science, April 17. Retrieved from https://onlinelibrary.wiley.com/doi/10.1111/ajps.12602
Lister, T. (2021, July 6). An American lawyer went on a lunch date in Moscow. Now he’s languishing in a jail cell in Belarus. CNN. Retrieved from https://edition.cnn.com/2021/07/06/europe/belarus-abduction-youras-ziankovich-intl-cmd/index.html
Tucker, J. J. (2014). The Art of Guerrilla Warfare. New York: Sog Books.
Varol, O. (2017). The Democratic coup d’état. New York: Oxford University Press.